Ковалев Николай Галактионовичa

22 июня 1941года, около 4-ех часов утра, я был разбужен взрывами бомб

и услышал страшное слово - война. Тогда мне было 19 лет.

С 1940 года я учился в школе младших командиров, находившейся под Каунасом. Батальон, в котором я служил, назывался ВНOC - воздушное наблюдение, оповещение, связь. Этот батальон был расположен вдоль границы.

Поэтому мы были в числе первых, кто принял на себя огонь врага в первые в дни и часы воины. Огромная, черная армада танков, самолетов двигалась от границы вглубь страны. Батальон вынужден был отступать, враг наседал со всех сторон.

Бои были жестокими. В одном из таких боев я был ранен в ногу и отстал от своей части. Кое-как перевязав кровоточащую рану, я двинулся догонять свою часть. Но был схвачен немцами и направлен в Каунасский концлагерь.

После Каунасского лагеря был переброшен в концлагерь, находившийся в Восточной Пруссии. Территорией этого лагеря было просто поле, обнесенное колючей проволокой, без всяких бараков. Под открытым небом, в непогоду, вместе с другими советскими военнопленными находился в этом лагере вплоть до сентября 1941 года, после чего меня перевели в лагерь Шталах-12, находившийся тоже в Восточной Пруссии. Условия жизни в лагере были чудовищными, невыносимыми, но, несмотря на это, я и еще 11 пленных летом 1943 года нашли в себе силы совершить побег. Разошлись на три группы по 4 человека и пробивались на Родину. Группа, с которой бежал я, была схвачена в Польше во время облавы, которая была сделана на русских военнопленных, бежавших из лагеря‚ находившегося в том районе, через который мы проходили. Снова я был направлен в лагерь Шталак-12, где после месячного пребывания в карцере был отправлен на работы в шахту, в так называемую "Русскую область". Каждый день узники работали в шахтах, без какой бы то ни было техники безопасности, голодные, еле передвигающие ноги.

Работать на врага, который топтал и жег родную землю, было для меня пыткой, и поэтому я растравил кислотой из аккумуляторных фонарей начавшую заживать рану. Она вновь открылась и стала настолько серьезной, что меня отправили в госпиталь. Рана не заживала в течение полугода.

После госпиталя меня поместили в туберкулезный лагерь на севере Германии, недалеко от голландской границы. В этот лагерь отправлялись все безнадежно больные военнопленные. Смертность в лагере была такова, что спустя 3-4 месяца состав лагеря полностью обновлялся. Жили в бараках по 200 человек. В начале 1945 года недалеко от лагеря высадились войска союзной армии. Все способные идти узники лагеря были построены в колонну, которая направлялась вглубь Германии. На одном из привалов мне вместе с четырнадцатью товарищами удалось совершить побег.

В течение месяца мы находились в канадской армии: строили мосты.

Все русские‚ находившиеся в войсках, были отправлены в сборный лагерь.

Там я находился до апреля 1945 года, после чего жажда быстрее увидеть Родину заставила меня и еще одного товарища бежать из лагеря в направлении Эльбы. Мы выехали на велосипедах и проехали всю Западную Германию, делая в день по 100 километров.

8 мая 1945 года мы достигли Эльбы, а 9 мая переправились через Эльбу. Там я встретился со своей частью.

Радость Победы была омрачена известием о гибели моего отца, который воевал на Ленинградском фронте, и младшего брата, погибшего под Кенигсбергом.